Играю компанию Степановка-Мариновка. Очень не спеша играю.
В самом начале знакомства с игрой ГТМФ, в этой компании произошел у меня бой, результат которого я осмыслил только намного позже. Тогда не сообразил сразу по свежей памяти написать отчет, заскринить всё. Спустя меньше половины компании, периодически проходя с подразделениями по той местности, где произошел тот памятный бой, видя остовы подбитой немецкой техники, вспоминаю его и решил кратко рассказать о нем.
Только сейчас, набравшись опыта, понимаю, что такой бой – редкость, и победа в нём многого стоит.
Это поле я называю полем боевой Славы.
Восточнее Степановки стоят в поле застывшие стальные монстры - StuG III. Вальяжно расположились на позиции, укрывшись в поле с редким засевом. Хороший обзор по фронту. Их шесть. Шесть в такой позиции это сила. А было восемь. Двое тогда ушли. Ну как ушли ... бежали. А эти шесть остались на своих позициях навсегда. Вот они, одни обгоревшие, другие с виду целые. Они умирать не собирались, да и что могло их убить? Поддержки авиацией противнику не предвиделось, как впрочем и артиллерийской тоже. Четыре Т-34, которые катили во фронт? Не серьезно.
Тем более не серьезно - отделение ПТР. Обычные советские солдаты с самыми обычными противотанковыми ружьями. Но именно это отделение тогда решило, что сегодня эти монстры останутся здесь навсегда.
Советское командование не ожидало этих стальных чудовищ увидеть на данном участке.
Подразделения растянулись во фронт и шли на позиции немцев подавляя их огнем, пустив танки на правый фланг, там, где заканчивались окопы противника и была возможность охватить обороняющихся фрицев. Слева во фланг немцам наступали пехота и БТРы.
Уже давно по меркам скоротечных боев кипело сражение, а эти монстры молчали, стоя в засаде как раз напротив наступающих Т-34. По центру шла ожесточенная перестрелка, танки помогали пехоте, засыпая окопы противника фугасами, и казалось, ни что немцев не спасет, танки и сейчас решат исход боя. И тогда в бой вступили они. С дистанции, не дающей никаких шансов средним танкам, Штуги, как в тире, расстреливали 34-ки. Потом перешли на пехоту и пару БТР в центре. Ситуация была катастрофическая, если бы не успешный прорыв подразделений с левого фланга перпендикулярно линии наступления центра. Получилось так, что Штуги, видя весь центр нашего наступления, совершено не могли наблюдать свой правый фланг, так как справа было густое кукурузное поле, которое загораживало им картину прорыва обороны. Да, советские БТРы на своем левом фланге наступления уже горели к тому времени, но пехота рвалась в центр опорного пункта. И было с ними отделение ПТР, которое как усиление на всякий случай шло позади наступающих порядков. И когда Штуги вскрыли свои позиции стало ясно, что это отделение единственная сила из оставшихся, которое ... теоретически ... могло бы... попытаться ... как-то ...
Но видать боги войны были в тот день на стороне Красной армии. Прорвавшись к кукурузному полю, красноармейцы-автоматчики обнаружили в нем позиции немцев. Умело действуя, и не сбавляя темпа атаки, подавили врага и зачистили участок засеянный сельхоз культурой. Осторожно пройдя вперед, раздвигая заросли в человеческий рост, автоматчики обнаружили сразу же за полем позиции немецких САУ, которые к тому времени, ничего не видя вокруг, ощущая себя в безопасности, в упоении расстреливали центр русских. Командир автоматчиков приказал затаиться своим бойцам и послал одного из своих за ПТРщиками. Молодой паренек с ошалевшими глазами вывалился из поля кукурузы прямо на засевших в немецких окопах ПТРщиков, и только и мог, что махать рукой и шипеть, как будто экипаж Штугов мог его услышать - "Пошли, пошли, танки!"
Бывалый сержант, командир отделения, понял всё сразу. Пригнувшись, быстро пробежали поле, держа ружья на весу, чтобы они не торчали выше кукурузы, увидели спины автоматчиков, а потом ИХ. Практически в упор. Правыми бортами. ПТРщики еще не успели прийти в себя от увиденного, а командир автоматчиков уже шипел в ухо сержанту "Давайте, родные, бейте их!" Бывалый сержант кинул взгляд вправо, влево, бросил командиру автоматчиков "За мной и прикрывайте нас". Его же бойцы без лишних слов побежали за своим командиром. Все бросились, пригнувшись влево, заходя САУ прямо в тыл. Автоматчики шарили взглядом по окрестности, ища позиции немцев, а ПТРщики уже ничего не видели кроме огромных чудовищ, как и те, поддавшись азарту боя, который вытесняет всё - страх, инстинкты, трезвый расчет. Сержант бросил свое тело на землю в пяти метрах от центрального Штуга. Ружье в корму. Патрон. Хватило остатка хладнокровия поглядеть налево и выдержать время, пока расчет занял дальнюю позицию позади «своего» Штуга.
Готовы все. Выстрел командира, и сразу залп остальных. Что-то полыхнуло справа, но командир смотрит на "своего", теперь пришла мысль, а куда именно лучше бить? Здесь ведь можно как в ресторане, перебирая меню, тыкать пальцем, но в ответ никаких мыслей, руки на автомате передергивают затвор, второй расчета вставляет патрон. Не успевает рука закончит движение затвора, и она же пальцем давит на курок. Монстр, рыгнув движком, замолкает. Тело живет своей жизнью, перезаряжает. Открываются люки обалдевший, ничего не понимающий немец наполовину высовывается и осматривается, его взгляд падает на горящий справа Штуг, очередь автомата обрывает его жизнь. Командир посылает третью пулю в корму и только потом замечает, что еще один член экипажа Штуга выбрался из машины и падает тут же мертвый, автоматчики делают свою работу. У остальных всё примерно тоже самое - ещё один горит, двое молча стоят, а расчеты продолжают их расстреливать. Тела немцев свисают с бортов, лежат в отдалении от машин. Крайний левый горит. Грохот пушки командир бросает взгляд дальше левее в рощу, там еще один, он ничего не понял, не знает, что уже из охотника превратился в жертву. Крайний расчет уже бежит к машине. Автоматчики продолжают бить экипажи, которые в непонимании покидают машины. Вдруг из дальнего кустарника срывается самоходка, не заметили. Командир успевает выстрелить, САУ ловит пулю, останавливается, еще одна вошла в корму, это уже от соседнего расчета. И тут машина срывается снова с места, доворачивает налево и уходит – бежит. Командир вскакивает, надеясь выйти на удобную позицию и достать САУ, уже полностью отдав себя бою, и не понимая, что в любое мгновение азарт может сыграть злую шутку. Но замечает, что крайний левый монстр в роще, получив пару пуль, сориентировался и дал задний ход, надеясь задавить расчет ПТР, или оказаться к нему лобовой проекцией. А там не дай бог им прийти в себя и понять, что тут происходит, мало никому не покажется. Сержант бросается снова на землю, ружье медленно направляется в борт. Мозг успевает выдать мысль – «А толку?» Но в этот момент самоходка останавливается и загорается. Экипаж пытается покинуть машину и всё также падет от очереди автоматчиков. Не успев выстрелить, сержант переводит дух. Еще пару раз грохнули ПТР, протрещали ППШ. И замолчали. Осторожно присев на корточки, сержант оглянулся – похоже всё кончено. Выдвинулся вперед и бросил взгляд в след удирающему Штугу. Рядом чуть правее шла еще одна САУ, эту видать никто не заметил, и она ушла целой. Восемь StuG III. Восемь!
К тому времени центр, вздохнув свободнее, навалился на немцев и быстро закончил бой.
Сержанту уже докладывали, что немцев в округе не наблюдается.
Подошел командир автоматчиков достал кисет стал скручивать папироску, протянул кисет сержанту. Бойцы осматривали машины, из одной вытаскивали перепуганного немца. Закурили.
- Шесть штук. - не громко сказал командир автоматчиков.
- Двое ушли, заразы.
- Кхм, … двое - крякнул автоматчик. Оба понимали, что сегодня всё могло закончится иначе.
На дальнем плане то самое кукурузное поле. И все шесть подбитые САУ, как доказательство того, что и такое бывает на войне.